Books by Michael Ouzikov
Если существует феномен интересного чтения, то роман М. Уржакова тому пример. Одна только лихо закрученная линия леди Дианы Спенсер чего стоит. Стоит отметить и географическую безграничностью повествования: от злачных мест загнивших от пресыщения европейских столиц до расцветающей под живительными лучами учения чухче Северной Кореи. Да-да, Ким Ир Сен тоже один из персонажей. И Слава Бутусов, и Умецкий, и размякший под кумаром дальневосточной конопли реальный и символический старшина внутренних войск Урумбек Маменгалиев.
Самым интересным проектом, который мы осуществили с Петюней Малковым — если не считать нашумевшей выставки “Лениниана” во Дворце культуры “Уралмаш” и не менее нашумевшей поездки в Корею по приглашению любимого вождя и учителя товарища Ким Ир Сена — было неофициальное издание небольшой книжицы под названием “Казочки”.
“Казочки” поимели широкий успех в узких кругах свердловской интеллигенции, и даже была предпринята попытка отснять серию мультипликационных фильмов на основе этого богохульства. Однако времена в России становились все более и более напряженными, денег порой не хватало не только на мультики, но и на самый обыкновенный портвейн No33. Поэтому решено было показать произведения одной сытой шведской журналистке, Виктории Сван, приехавшей в Свердловск на волнах перестройки и под эгидой международного молодежного движения “Нэкст стоп”.
Книга эта вышла в одном экземпляре, более наша местная рукописная типография не смогла себе позволить. Книга — перифраз сказок графа Льва Николаевича Толстого, написанных для детей младшего школьного возраста, которых он сам и обучал в своей далекой от опустившейся донельзя цивилизации деревне. Я пересказал сказки, чтобы они стали более понятны для современного поколения детей младшего школьного возраста, а Петюня выполнил иллюстрации в своей неповторимой манере извращенного черного юмора из уральской глубинки.
Виктория Сван была искренне восхищена Петюниной “Ленинианой” и его иллюстрациями к “Казочкам” — потому что они действительно стоили того. Паруски она была ни бельмеса, так что самих сказочек, к сожалению, оценить не могла. Петюня разговаривал с ней исключительно на непереводимом языке любви, и в результате этих бесед сделался настолько умен, что отдал ей наш первый и последний оригинальный экземпляр сказочек, что называется, за красивые глаза и остальные функциональные параметры.
Они прощались на станции Свердловск-Пассажирский, откуда поезд уносил ее на следующий нэкст-стоп, в город Новосибирск, Россия, Земля, Солнечная Система, Млечный Путь. Уносил также и наши сказочки — наши в соавторстве со Львом Николаевичем Толстым, который, как доподлинно известно, очень любил детей.
Кондуктор не спешил. Кондуктор понимал, что с девушкою Петр, судя по всему, прощался навсегда:
— Ытс тайм, сан.
Для идиотов, кто по англицки не сечёт, это означает, что пора уже лапти в вагон двигать, я из-за тебя состав задерживать не буду.
Чтобы продолжить журналистские исследования России, Виктория Сван пробилась в Копенгагене на вручение Нобелевской премии Иосифу Бродскому. Она оказалась настолько настырна, что даже попала на банкет, посвященный награждению, и договорилась с Бродским о персональном интервью.
Иосиф был очень доброжелательный дядька, вдобавок растроганный вручением ему миллиона долларов, поэтому потратил немного своего драгоценного времени на беседу с Викой в Тиволи-Гарден. Я, кстати или некстати, замечу, что все Иосифы очень интересные и доброжелательные люди. Возьмем хотя бы, к примеру, Иосифа Водовоза, или Иосифа Чернова, или Иосифа Сталина. Удивительной судьбы люди. Первый, правда, мошенник, второй растратчик, третий — просто убийца.
Кстати, Сталин умер, а дело его живет в веках. Такие дела.
Вика похвасталась своим глубоким знанием России, рассказала о том, как встречалась с великими русскими вроде нас с Петюней. Бродский настолько серьезно оценил наше с Петюней сочинение и иллюстрации, что забрал его полный тираж с концами в свою коллекцию, назвав одним из лучших в этом стиле произведением — слово-то какое сильное! Взяв Петюнины координаты, чувак обещал позвонить — и пропал навсегда.
Чего только ни делали бедные сыновья лейтенанта Бродского: писали ему письма, звонили в США, ходили в редакцию журнала “Юность” к официальному агенту. В редакции журнала “Юность” на дверях главного редактора в то время висел примечательный плакат-лозунг: “Юноши и девушки! Овладевайте друг другом!” Не с внешней стороны редакторской двери, конечно, а с внутренней. Чтобы прихожане не заметили.
Все было напрасно. Рукописи не горят, но умирают в столах великих нобелевских лауреатов. Пришлось нам восстанавливать “Казочки”, базируясь на собственных скудных воспоминаниях и воспоминаниях благодарных читателей единственного экземпляра книжки.
Да, и еще вот что. В 1999 году, в конце марта, Виктория Сван, к тому времени ярая антиглобалистка, получила прямо в лоб большой полицейской болванкой со слезоточивым газом. Произошло это возле консульства Соединенных Штатов в Торонто во время демонстрации протеста против бомбардировки Югославии.
Через четыре дня она, не выходя из комы, благополучно скончалась в госпитале Моун Сэней от кровоизлияния в мозг. Такие дела.
Михаил Уржаков, “Дом, который построил Майк”, Торонто, 2005. Рисунки: Андрей Чесноков
Михаил Узиков, Петр Малков
Казочки
Граф Лев Николаевич Толстой, великий русский писатель, так любил безграмотных детей, что однажды пошел «в народ» и стал директором сельской школы. Чтоб сэкономить на учебниках, он написал свои знаменитые сказки, которые, с некоторой доработкой актуальны и в наши тяжелые дни.
Amazon (Russian edition)
Count Leo Tolstoy, the great Russian writer, so fond of illiterate children that once he went «to the local people» and became the director of small village school. To save money on textbooks, he wrote his famous Fairy Tales «Kazochki», which, with some fine-tuning, are relevant to our difficult today days.
Amazon (English edition)
Косточка (быль)
Купила мать слив ведро и хотела их дать детям после обеда. Мама никогда не ела слив, и все нюхала их. И очень они ей нравились. Очень хотелось съесть. Когда никого не было в горнице, она не удержалась и съела все ведро.
За обедом отец и говорит:
— А что, дети, не съел ли кто-нибудь сливы?
— Нет.
Все сказали:
Тогда отец сказал:
— Что съел кто-нибудь из вас — это нехорошо, но не в том беда. Беда в том, что в сливах есть косточки, и, если кто не умеет их есть и проглотит косточку, то через день умрет.
Все засмеялись, а мама заплакала. А наутро умер папа.
Солдат (быль)
Горел дом. И никто не мог в него войти, и, даже, как-то и не хотел особенно.
А солдат подошел и сказал:
— Я войду.
Ему сказали:
— Сгоришь.
Солдат сказал:
— Два раза не умирать, а раз не миновать…
И вбежал в дом.
Вообще-то, сам по себе юноша оригинальный. Их, славян, не поймешь.
Вошка (быль)
Были брат и сестра — Вася и Катя; и у них были вошки. Весной вошки пропали. Дети искали их везде, но не могли найти.
Один раз они играли подле амбара и услыхали — над головой кто-то орёт тонкими голосами. Вася влез по лестнице под крышу амбара и стал искать, а Катя стояла внизу и всё спрашивала:
— Нашёл? Нашел?
Наконец Вася закричал ей:
— Нашел! Наша кошка... и у неё наши вошки! Какие чудесные, как они выросли! Иди сюда скорее!
Катя побежала домой, достала молока и принесла вошкам. Но вошкам хватало и кошки, которую они еще не доели.
Вошек было пять. Когда они выросли немножко и стали выползать из дверей амбара, дети выбрали себе одну особь, серую с белыми лапками, и принесли в дом. Мать раздала всех остальных вошек соседям, а эту оставила детям. Дети кормили вошку комбикормом, играли с ней и клали с собой спать.
Один раз дети пошли играть на дорогу и взяли с собой вошку. Ветер шевелил жёлтую придорожную ботву, а вошка играла с ней, и дети радовались на неё. Потом они нашли подле дороги мухоморов и забыли про вошку. Вдруг они услыхали, что кто-то громко кричит:
— Назад! Назад!… — и увидали, что скачет охотник, а впереди его две собаки — увидали вошку и бегом к ней. А вошка вместо того, чтобы бежать, присела к земле, выгнулась, и вытянула вперёд шесть передних лапок, и смотрит на собак.
Катя испугалась, закричала и побежала прочь. Вошка хотела сожрать собак, но охотник упал на них животом закрыл их от вошки.
А Вася принес вошку домой и уже больше никогда не брал её с собой в поле.
Гуси и павлин
(быль, конечно)
Павлин-мавлин, распустив хвост, ходил по берегу пруда. Два гусенка смотрели на него осуждающе.
— Смотри, — говорят, — какие ноги у него некрасивые, и послушай, как кричит нескладно.
Мужик услыхал их и сказал:
— Правда, что ноги его нехороши, и поет он нескладно, но ваши ноги еще хуже, и поете вы еще хуже, зато хвоста у вас такого нет.
А гусенки и отвечают:
— Мужик, а мужик! Ты свои-то ноги видел хоть когда-нибудь в зеркало? Да и с дикцией у тебя плохо. А хвоста вообще нет. Так что иди-ка ты…
И пошел Ленин восвояси, задевая рогами ветки ракит.
Михаил Уржаков, отрывки из книги “Казочки”, Екатеринбург, 1990. Рисунки: Петр Малков
Michael Ouzikov
Kuluangwa
An accidental finding made on the icy coast of the North Sea leads its owner to reveal the secrets of key turning points in the history of nations, giving extraordinary power. Everyone who touches the found object, the BALL, believes that a new fortune is upon them…The travels of the mysterious artifact of Mayan origin through centuries and continents leads to a change in the fate of not only those who are somehow linked to it, but also shapes events which affected the course of World history.
Google Books (English edition)
Amazon (English edition)
Аргентинский мальчик, обожающий футбол, профессор истории МГУ, российский бизнесмен-миллионер, свободный художник, молодая женщина из племени майя, ожидающая ребенка, и… великий физик Никола Тесла. Их всех, живущих в разное время и в разных местах, словно бы сводит черный каучуковый мяч, преисполненный мистическими, необъяснимыми свойствами. Книга — мозаика, и читатель становится соучастником опасной, азартной игры, угадывая ходы и принимая пасы.
Amazon (Russian edition)
Slowly, but directly, Andrei went to the turntable, threw his gun on a chair on the way, and began to look intently at a row of albums in search of a record that interested him. It turned out to be Louis Armstrong’s “What a Wonderful World.” He pulled the envelope off and just managed to hold on to the slipping disc with his deformed forearm. It wasn’t on the first attempt, but he managed to place the record on the turntable and launched the mechanisms. The needle went down.
I see trees of green, red roses too
I see them bloom for me and you
And I think to myself what a wonderful world.
I see skies of blue and clouds of white
The bright blessed day, the dark sacred night
And I think to myself what a wonderful world.
Romanov leaned over to the safe and with his touch found the last ammo, discarded just half an hour ago. He carefully placed it on the table, returned to his chair and sat down heavily. The weaving of orchestra, sax, bass, and guitar with the hoarse voice of Armstrong was complemented by knocking on the door and a muffled “bu-bum-bu-bu-bu.”
The owner of the mansion tried to think. But only one phrase was repeating in his head like a broken record, crackling and hissing: “People are not sand; we can go against the wind, while we are strong enough…” A black-like stream of blood crept from a dried stump of arm onto the arm of the chair. With his fingertips, Romanov stroked the rough carving of the rifle lying on his lap. He placed the barrels between his knees and opened the rifle. The mechanism did not “spit out” empty shells, as it seemed to be damaged from the firefight. Andrei leaned forward, pulled out the cartridge cases with his teeth, and – his eyes squinting – breathed in the sharp, refreshing smell of gunpowder and felt the hot metal on his lips. With no hesitation, he found the last ammo on the table and with his numb fingers inserted it into the upper slot. He fixated the barrels in firing position and carefully leaned the rifle on the armrest. With one shoe he hooked the other and slid them both off. Likewise, he pulled off the sock off his right foot. Twisting slightly from discomfort, he adjusted the rifle between his knees with the stump of his arm.
He sat motionless, eyes closed, one hand laid on the armrest and the other holding his cheek. He had absolutely nothing to think about. Nothing important. His thoughts snatched different life experiences, not even trying to relate them. Andrei frantically searched through his memory for evidence of his own importance. He rummaged quickly, like a petty thief fretfully shaking a stolen wallet and finding just a few pennies. He soon became convinced that his memory was crammed with overexposed photos: women with whom he slept, his eternally resentful wife, his children spoiled with fun, the improbable things he was gleefully thumped into doing, like descending in a submersible to the bottom of the Mariana Trench or climbing Mount Kailas… For some reason he suddenly saw in his eyes all the different titles, awards and honors that attributed to him strengths and virtues that only could be found in thirty billion dollars. In particular, he remembered a badge deeming him “Ready to Serve and Defend the USSR,” as well as his Junior Rank in volleyball for participating in regional school contests in his native Novosibirsk. Shaking his head, Romanov abruptly shifted his focus to the last lines of the manuscript, which he named “Teichrib-Tesla”:
“Trigger” will be a force of either Maximum Good or Evil as acted by the Universe – this is in all likelihood inevitable. What the Universe will choose – Good or Evil – is unknown.
“Trigger” will be a force of either Maximum Good or Evil as acted by the Universe – this is in all likelihood inevitable. What the Universe will choose – Good or Evil – is unknown. It is also not known what the Universe deems is the Maximum Good, and what is Evil… How much I would like to think and hope that in the next century humanity will be able to stop the delivery of the object to its point of “detonation,” preventing its own possible destruction.
And then, finally, will someone actually leave Earth in peace?
Andrei then realized: the only right deed that he accomplished in this life was to not deliver what he was destined to deliver from one point of the Earth to another. Today, I did everything I could to stop a small black object from reaching its strange abode. For decades, centuries and millennia of human history, civilization after civilization sought to find and deliver it so selflessly, so fervently and desperately, by way of thousands upon thousands of deaths, war and bloodshed, rise and falls, through trial and error. All that every “chosen one” ever did was done under the influence of the great objective of “delivering” small spheres to certain points of the Earth. Dozens of chosen lucky ones personally touched the ball, which allowed them to become the most powerful human beings. But one way or another, the ultimate meaning of the entire history of civilization rested on the banally “rolling” the balls into pre-determined pockets. Well, isn’t that the biggest triumph of stupidity? Like someone said: “Stepping on the lines of fate on Earth, guarded by Gods, I will come to their cradle…” Is this my fortune and destiny? What a paradox! Being of clear mind and firm memory, I voluntarily and knowingly committed acts that have brought me deep unhappiness and misfortune. I knew what I had to do for my own benefit, but I clearly understood that I was harming myself instead. I should have stopped this a long time ago, and I think today it has come to a stop. Finally, someone will LEAVE EARTH IN PEACE! A content half-smile flitted across Romanov’s blood stained face.
Unexpectedly, the door behind his back made a quacking noise from metal being squeezed, and through a narrow gap a small metal cylinder flew straight into the room. Andrei let out a light laugh and shook in his chair, causing his crippled hand to twitch on the armrest and disperse black sprays of blood. Then, with his dreadfully numb fingers, he spun the rifle between his knees and put the barrels in his mouth. His big toe felt the trigger. The cartridge case of the smoke-box on the floor snapped loudly and dense clouds of white, acrid smoke emerged. When you’re out of strength, it’s time to go. How did it go again? “Ton guha!” thought Romanov with satisfaction and pressed the trigger.
When the Special Forces unit in bullet-proof vests and gas masks broke into the dark tasting room in the south wing basement of Romanov’s residence, the room was shrouded in thick clouds of white smoke from the still sizzling smoke-grenade. Powerful flashlights caught a human figure sitting in a recliner, with neatly folded hands, or what was left of them, on the armrests. A double-barreled rifle was trapped between the man’s legs. The head of the man was absent. On a shelf, near the fireplace, Louis Armstrong’s raucous solo continued to crackle in vinyl grooves:
I hear babies cry, I watch them grow,
They’ll learn much more than I’ll ever know,
And I think to myself what a wonderful world.
Yes, I think to myself what a wonderful world.
Michael Ouzikov, “Kuluangwa: The Ball”
Toronto, 2011
Михаил Уржаков
Six
Место – изба, вросшая в землю, посреди умирающей деревни из нескольких дворов, где два человека, старик со старухой, влекут свои дни. Время – за шесть дней до 04 года от начала Новой Экзистенции. Старики оказались в обстоятельствах, которые не в состоянии объяснить для себя. Шесть дней – “Осязание”, “Вкус”, “Обоняние”, “Слух”, “Зрение” и “Любовь” — становятся последними в их существовании и существовании их страны. Шестое чувство умирает последним. Для того, чтобы начать жить… в совсем новом мире.
Amazon (Russian edition)
До Новой Экзистенции люди жили в ужасающем положении. Как рабы, на коленях. Нет-нет, неправда. На коленях — это значит искренне. Это не рабство, это пресмыкание. Рабами можно быть, стоя смирно. Можно встать смирно, очень красиво, гордо развернуть плечи, и при этом быть рабами. Бывает удалое рабство. Знаете, такое рабство с удалью. Бывает рабство разухабистое. Бывает богатырское рабство.
Новая Экзистенция навалилась нежданно, 21 декабря 2012 года, и пошла быстротечно и непонятно. Все вокруг стало меняться само собой и не поддавалось регуляции. Просто шло и шло. Все ждали, что в новом времени, после побед в трех разрушительных войнах, все изменится. Но и сейчас все было одинаково ужасно.
Что меняется в жизни русского народа? Например, 30 тысяч лет назад здесь ходили мамонты, а сейчас уже не ходят. Какие-то вещи поменялись. Мамонтов вот не стало. Динозавров не стало. Какие-то жалкие 65 миллионов лет назад здесь, конкретно вот здесь, прямо у общественной бани села Шигили, ходили динозавры. Сейчас ни одного нет, просто нет, и все. То есть что-то меняется.
Но положение русских почему-то было и есть абсолютно ужасающим всегда. Когда запускали Юрия Гагарина в космос, люди в городе № 132 вытирали задницу газетой. Ничего больше не было. Но газеты были. В деревне Шигили газет не было — были лопухи. В МосКе была туалетная бумага, жесткая, но иногда и она заканчивалась, и в ход шли все те же газеты. Продукты добывали. Иногда в городе № 132 выкидывали апельсины, все бежали — надо взять. Потому что в этом году больше апельсинов не будет. Вообще, ни одного. Но пока вот они, апельсины, есть — и два дня еще можно купить. А следующие 363 дня придется обходиться без них. Земляника будет местная, картошка на рынке, редька, лук, пенька, конечно, а всего остального не будет. То есть жители города № 132 существовали как абсолютно проклятые люди, проклятые никчемные люди. Это москвичи, каганат московский, зажравшиеся жили, колбасу всяко-разную покупали, сыр голландский с дырками. Сыр голландский местного производства, правда. А те, кто из № 132, не знали такого сыра и такой колбасы. Они знали, что апельсины два дня в году, виноград — один день. А что, какой еще виноград? Иди с дерева сорви. Виноград есть? Нет. Что у тебя здесь, Крым, что ли, идиот?
Несчастные, забитые, на уровне субсистенции выживания люди, которые ездили на омерзительных машинах, если могли их достать. Достать это говно — «копейку», у которой постоянно текли тормоза, отваливались детали и никогда, слышите, никогда не работали дворники.
На гoвно-машинах ездили, жили в гoвно-квартирах, вытирали жопу газетой. При Юрии Гагарине, и позже, и сейчас. И через десять лет, и через двадцать лет — той же самой газетой. Презренные нищие.
И сегодня мы такие же, один в один. Ни в какой другой стране нет такой гибельности! И ни в какой другой стране нет такой святости!
Но разница есть. И огромная разница! Мы потеряли милосердие, сочувствие, сострадание — нет их сейчас. А тогда были. Люди жили бедно, но духовно собранно. Вот чем то время отличалось от этого. А самое главное — тогда деньги отбирали у людей ради Юрия Гагарина, Белки и Стрелки, до какой-то степени люди были даже рады этому и благодарны. А сегодня наши деньги забирают у нас ради яхт святых, равноапостольных высокопоставленных князей-императоров. Нужна же новая яхта равноапостольному, сколько можно на одной и той же? Второй год уже. Вы же должны понимать! Она уже прохудилась, яхта эта, как старый носок. Опять же усадьба в Средиземноморской Белофинляндии нуждается в достройке третьего конюшенного комплекса. Не будут же миниатюрные лошадки для любимой внучки под открытым небом жить. Их не много, лошадок. Табун небольшой, 26 голов. Коньки-горбунки и лошадки-сладки — каждой по паре. Деда ду-ду, ду-ду деда!
В этом разница. Мы готовы к тому, чтобы нас обирали до нитки ради престижа и величия страны, но мы не готовы или нас до известной степени смущает, когда нас обирают ради новых яхт или миниатюрных лошадок. Но главное — мы согласны, чтобы нас обирали. В этом счастье русского человека. Всегда!
Мы все мечтаем только о величии страны. Мы готовы землю жрать ради величия нашей страны. Мы великая нация ровно потому, что нам на себя наплевать. Мы думаем только и всегда о государстве. Государство должно быть великим, а мы будем жить в говноквартирах, ездить на говномашинах, одеваться как последние подонки и так далее. Лишь бы государство было сильным — вот наша главная идея. Мы все выбираем мощь государства в ущерб себе. Потому что мы самозабвенно служим государству. Мучительство — единственное, что никогда не надоест.
Я помню первый год Новой Экзистенции — лопаты из титана, из оборонных ракет… Все старались купить лопаты из титана, которые подпольно делали наши оборонные предприятия из утилизированных баллистических ракет. Лопату для огорода, чтобы землю копать. Вон одна у нас до сих пор в сараюшке валяется…
Михаил Уржаков, отрывок из книги “Six”
Торонто, 2021